Эхо вины - Страница 3

К оглавлению

– Я знаю Чепмен, – подтвердила она.

– Значит, ровно через три недели, в воскресенье. Утром, в десять пятнадцать.

– Договорились. Я обязательно приду!

– Одна?

– Ну конечно. Поверьте, я вас не подведу!

– Я знаю, – улыбнулся он открытой улыбкой. – Ведь ты уже большая и очень умная девочка.

Рейчел сказала «до свидания» и пошла к дому общины. Ее просто распирало от гордости.

Большая, умная девочка.

Впереди было целых три бесконечных недели. И выдержать такой долгий срок стоило Рейчел невероятных усилий.

Понедельник, 7 августа 2006 года

В понедельник седьмого августа пропал единственный ребенок Лиз Алби.

Был безоблачный летний день, такой жаркий, что людям казалось, будто из Англии они внезапно перенеслись в Италию или Испанию. Впрочем, пренебрежительные словечки, которыми обычно награждают английский климат, всегда раздражали Лиз. Не так уж он плох, этот климат, просто многие привыкли мыслить стереотипами. Погода здесь зависит от региона. Запад, которому доставались все облака, тысячекилометровыми глыбами нависшие над Атлантикой, и в самом деле был сыроват, да в северном Йоркшире с Нортумберлендом дожди шли как по расписанию. Но на юге, в Кенте, фермеры почти каждое лето жаловались на жару и засуху, а на родине Лиз, в Восточной Англии, июль с августом превращались порой в настоящее пекло. Молодую женщину устраивала жизнь в Норфолке, если, конечно, допустить, что жизнь вообще устраивала ее. Несчастной она чувствовала себя вот уже четыре с половиной года, с того самого момента, как на свет появилась ее дочь Сара.

Разве это не трагедия – забеременеть в восемнадцать единственно по глупости, доверившись этому типу, который самоуверенно заявил, что уж он-то все предусмотрит?… Майк Раплинт явно не имел ни малейшего представления о том, как предохраняться, потому что первый же совместный опыт в постели окончился попаданием «в яблочко». Потом Майк долго ругался утверждал, что Лиз затащила его в эту самую постель, чтобы силком женить на себе. Но разве он похож на идиота – в расцвете молодости загреметь в кабалу?!

Лиз пролила целые водопады слез. «А как же моя молодость? И почему в кабале должна быть именно я? Теперь у меня ребенок на шее и моя жизнь кончена!»

Естественно, последнее обстоятельство Майка ни капельки не тревожило. Он яростно оборонялся от любых намеков на женитьбу и даже побежал сдавать тест на отцовство, как только девочка родилась и встал насущный вопрос о том, кто будет содержать молодую мать с ребенком. Сдав анализ, Майк мог, по крайней мере, не сомневаться в том, что он способен иметь детей. Он платил алименты очень неохотно, холя более-менее регулярно, также он нанес Лиз с. Сарой два-три коротких визита, но после этого утратил к собственной дочери всякий интерес.

Да и сама Лиз особой любви к малышке не испытывала, но заботиться о ней ей все-таки приходилось – кyдa ж дeвaться! Женщина надеялась, что ей поможет собственная маты, вместе с которой она жила в тесной социальной квартире. Но Бетси Алби была просто шокирована тем фактом, что. в ее жилище, расположенном в самом унылом районе Кингс-Линна, отныне день и ночь будет орать маленький ребенок. Поэтому женщина прямо объявила дочери, чтобы та и думать не смела перекладывать свои проблемы на ее плечи.

– Это твой ребенок. И это твоя проклятая глупость довела тебя до такого. Сама заварила кашу – сама и расхлебывай. Я что ли за тебя должна? Скажи еще спасибо, дура, что я не выставила вас обеих за дверь.

Мать чертыхалась и проклинала Лиз, и, даже когда ребенок появился в доме, она не выказала ни малейших чувств, свойственных бабушкам. Она ни на йоту не сдвинулась со своей исходной позиции и постоянно твердила, что не поз? вол ит взвалить на себя такую обузу. И хотя дни напролет Бетси проводила в кресле перед телевизором, поедая чипсы и обильно запивая их дешевым шнапсом (сначала она прикладывалась к рюмке лишь по вечерам, но затем эта привычка распространилась и на послеполуденное время), Лиз даже мечтать не могла о том, чтобы сходить за покупками без ребенка. Увы, она должна была тащиться в супермаркет, толкая перед собой громоздкую коляску. Так что последствия той бурной апрельской ночи Лиз приходилось расхлебывать одной. Совершенно одной.

Часто наступали моменты, когда Лиз была близка к полному отчаянию. С большим трудом она снова брала себя в руки и клялась, что не допустит окончательного краха своей судьбы. Она так молода и привлекательна. И когда-нибудь наверняка найдется мужчина, который сможет представить себе совместную с ней жизнь, несмотря на то бремя, которое она несет. По крайней мере, одно было совершенно ясно: Лиз не собиралась до скончания века сидеть рядом с мамашей в этой мрачной дыре, где даже в погожие летние дни уже с раннего утра в домах опускают жалюзи, чтобы не отсвечивали телеэкраны и чтобы солнце не нагревало комнаты. Бетси постоянно потела и боялась жары как черт ладана. А Лиз любила солнце и мечтала об уютной квартирке, непременно с миниатюрным балконом, на котором она разводила бы цветы. Молодая женщина закрывала глаза и представляла себе хорошего человека, который приносит ей разные мелочи – красивое белье или флакон духов, например, – а Сару считает собственной дочкой. Он должен зарабатывать достаточно, чтобы Лиз больше не нужно было за мизерную зарплату сидеть в магазине на кассе, прогоняя через визгливый сканер бесконечные порошки и шампуни. По выходным они втроем отправлялись бы на природу, устраивали пикники и катались на велосипедах. Как часто ей попадались на глаза счастливые семьи, которые направлялись на совместную прогулку! И только она, бесконечно одинокая, вынуждена была таскаться по округе с этой вечно ноющей малявкой, чтобы не слышать воплей телевизора и лишний раз не видеть матери, которая, не достигнув еще своего сорокалетия, выглядела на все шестьдесят. Бетси олицетворяла для Лиз самый жуткий пример выброшенной На ветер жизни.